Телеканал БСТ продолжает обратный отсчет до главного праздника страны серией репортажей о тех, кто приближал весну Победы. Сегодня мы расскажем историю военнопленных, чьи судьбу переплетены с историями городов Башкортостана. Специальный репортаж Юлии Нигматуллиной.
Лягушонок Леха и вольный кабан Азамат – актеры кукольного театра рождаются в этой мастерской. Они оживают на маленькой сцене и спасают друзей, попавших в беду. Но сценарий жизни самого кукловода куда более драматичен. Юрий Лапшин – известный в городе Октябрьском художник, поэт, но не все знают, что иногда он подписывается другой фамилией – Арнольд. Юрий – сын венгерского военнопленного. Он родился в Башкирии после войны, сразу со статусом врага народа.
Своего отца – Яноша Арнольда – он видел лишь в младенчестве в лагере для военнопленных, куда они с матерью приезжали на свидания. Сохранилось стихотворение, которое в это время написал его отец на венгерском языке.
В годы войны и после близ Октябрьского располагалось сразу несколько лагерей для военнопленных – немцев, венгров, румын. Сейчас от бараков остались только руины. Юрию удалось разыскать и места захоронений. На одном из них он поставил небольшую плиту – изображение скорбящего ангела, но недавно прямо на него от ветра рухнул тополь.
Вместе с другими военнопленными отец Юрия принимал участие в строительстве города, которое началось в 46-м году. В это время здесь было открыто крупное нефтяное месторождение – съехались нефтяники и строители со всего Союза. Пленных привлекали к строительству дорог, мостов и первых жилых домов.
Многие здания тех лет сохранились до сих пор, первая школа на 400 учеников, городской универмаг, первый клуб – ДК «Геофизиков». Также был обустроен парк с памятником Сталину, который уже в наше время заменили на памятник нефтянику. В городском музее открыта экспозиция под названием "барак", посвященная первостроителям города. Сохранились и рисунки одного из жителей: лошади в послевоенное время были в дефиците, и потому на подмогу рабочим отправили верблюдов.
Это одно из самых известных зданий города Октябрьского – Дом техники нефтяников, сейчас это Музыкальный колледж. Его строительство было начато в 1950-м году, в том числе при участии военнопленных, которые копали котлован под фундамент. Здание было возведено в эпоху конструктивизма, когда отдавалось предпочтение формам, например, в виде корабля, трактора. Если посмотреть на него сверху, то можно увидеть, что его корпуса напоминают крылья самолета.
По рассказам старожилов, к концу 40-х годов военнопленные в городе уже были расконвоированы.
Однако мнение о том, что весь Октябрьский построили пленные сильно преувеличено, считает бывший глава администрации города Юрий Корольков. Им доверяли лишь черновую работу.
Гораздо более весомый вклад в строительство города внесли не пленные фашисты, а так называемые советские немцы, которые к началу войны жили в России почти два века, со времен Екатерины II. На территории Союза существовала социалистическая республика Немцев Поволжья. В 41 году указом Президиума Верховного совета все советские немцы были репрессированы – их принудительно выселили с мест проживания и отправили в так называемые трудовые армии. Среди них была и 16-летняя Роза Шторк.
Из девушек-немок в городе Октябрьском были сформированы бригады каменщиков, лесорубов, маляров. Трудармейцы жили в землянках, выполняли тяжелую физическую работу. Внучка Юлия едва сдерживает слезы, вспоминая об этом периоде жизни бабушки.
Розу Шторк, в замужестве Щипилину реабилитировали в 91-м году и даже выдали удостоверение, где в праве получения льгот приравняли к участникам Великой Отечественной войны. По словам родных, она до самой смерти с трепетом хранила эти документы. Сейчас внуки Розы Шторк переехали в один из тех домов, которые она строила.
В этом же квартале живет и Волдемар Греб – председатель центра немецкой культуры. Вспоминает, как сам в качестве электрика участвовал в возведении этих домов. Работали по 10-12 часов в день, на объекты их привозили в так называемом собачьем ящике.
А это уже Уфа, действующая колония в Черниковке. Здесь содержали рядовых немцев, для офицеров и особо опасных фашистов были отдельные лагеря, рассказывает ветеран уголовно-исполнительной системы Мечислав Дацив. На территории до сих пор сохранились бараки, которые строили и в которых жили военнопленные.
Сам Мечислав Михайлович немцев в колонии не застал, пришел сюда чуть позже, но хорошо помнит рассказы одного из коллег, который работал с пленными.
В наших лагерях немцев даже лечили. В Ишимбае, например, для них работал целый госпиталь. Интересно, что общая смертность пленных на территории Советского Союза составила менее 15 процентов, в то время как в плену у нацистов погибли почти 60 процентов наших сограждан.
В музее УФСИН хранится рассекреченное недавно личное дело Пауля Иоганна Шульца – немецкого унтер-офицера, который отличался особой жестокостью, командовал расстрелами мирных советских жителей. На его счету более 60-ти жизней, в том числе женщин и детей.
Печатная машинка «Олимпия». Была привезена в Уфу с Лубянки, стояла в одном из кабинетов НКВД. На ней печатались приказы, документы личных дел. И, возможно, именно эти клавиши решили чью-то судьбу.
Еще одна известная в Уфе колония №9 в Сипайлово. Здесь содержали интернированных и репрессированных всех национальностей. Недавно в ходе земляных работ на территории колонии сотрудники обнаружили немецкую фляжку.
Сейчас это оживленная улица Калинина, а в 40-е здесь были всего пара деревянных домиков и пустырь. Краевед Маргарита Агеева выросла в Черниковке и своими глазами видела, как пленных водили на стройку здания по соседству.
В качестве черновой рабочей силы пленные также принимали участие в строительстве кинотеатра «Победа». И с этим связана городская легенда, якобы на крыше они выложили свастику, которая была заметна только с воздуха. Но, как уверяют историки, это было абсолютно невозможно.
В этой квартире еще живет дух ушедшей эпохи – в коллекциях советских статуэток и длинных коридорах с высокими потолками. Владимир Буравцов – автор книг об истории Уфы, и его дом под №1 на улице Ферина тоже построили пленные немцы.
Здание состоит из двух частей, соединенных между собой аркой. Это памятник архитектуры, который дает представление о советских постройках 30-х-50-х годов – так называемые "сталинки". Для них характерны колонны, вензеля, высокие потолки, которые позднее, во времена Хрущева, были признаны излишествами.
Несмотря на гуманное отношение к пленным, они все же сумели устроить в этом доме бытовую диверсию. В первую зиму жители обнаружили, что часть батарей остаются холодными, а когда выяснили причину, были очень удивлены.
Малоизвестный факт: в Уфе есть здание, построенное пленными японцами. Это детский сад №1 на улице Новомостовой.
Здесь, на чердаке детского сада, около 10 лет назад был проведен капитальный ремонт. Рабочие меняли старые деревянные стропила. И вот на одном из почерневших бревен были обнаружены японские иероглифы. Но, к сожалению, до сегодняшнего дня это бревно не сохранилось.
Сохранились фотографии иероглифов. Они были выжжены на дереве, и эти строки удалось перевести. Первая надпись оказалась автографами строителей – Такахаши, Мураками, Кавагучи и другие. Вторая надпись была сделана на старояпонском и, вероятно, представляет собой трехстишие – хокку. Вот как звучит перевод.
Уфимская лютеранская церковь. Большинство прихожан – потомки тех самых советских немцев, которые не имели никакого отношения к фашистам, но были репрессированы. Как и в Октябрьском, именно они внесли большой вклад в строительство Уфы. Они поют символ веры на немецком, хотя самого языка не знают.
История семьи Ольги Паршиной написана кровью. Деда – мирного советского человека – забрали в тюрьму прямо в тапочках, в лагере его застрелил охранник. Реабилитировали уже посмертно. Сама Ольга тоже родилась в неволе. Ее мама – Екатерина Руппель – была отправлена в трудармию в Орск, затем в Уфу – строила Черниковку, и еще 11 лет после войны отмечалась в комендатуре.
«Отче наш» на немецком, только теперь без страха или стыда. Они остались в России, хотя у многих была возможность уехать. Говорят: обиды нет, осталась только любовь к родине.
– Почему вы не уехали?
– Почему? Потому что я всю жизнь отдал этому городу. Пусть я на 50 процентов венгр, на 25 немец, на 25 эстонец. Коктейль нормальный такой. Но я родился здесь, по паспорту я русский, душою русский и сердцем русский.
